о-видимому,     осмысление     греха     и     плана

Мой дед не скрывал своего взгляда на грех. Он посвя­тил себя его выявлению и искоренению. Он честно работал с людьми, включая и меня, дабы предотвратить его появление.

Свыше пятидесяти пяти лет прошло с тех пор, как я в последний раз беседовал с дедушкой, бродя взад и вперед до лужайке или уютно усевшись у камина. Однако я до сих пор помню наш разговор, время от времени возвращавшийся к теме греха.

— Грех — это нарушение закона, — напоминал он, и его борода делала еще более торжественными эти древние слова.

— Да, дедушка, ты мне уже говорил об этом прежде.

— И где в Библии это сказано? — допытывался он.

— Первое послание Иоанна, глава третья, стих четвертый, — отвечал я к его удовольствии).

— Но какой закон имеет ввиду Иоанн? — продолжал он.

— Поскольку, конечно, речь идет о законе Десяти-словия, это значит, что грех есть нарушение одного из этих десяти правил.

Затем он повторял один очень серьезный стих из Послания Иакова: «Итак, кто разумеет делать добро и не делает, тому грех». (Иак. 4:17) «И мы знаем, что будет с греш­никами, не так ли?» — спрашивал он и заключал: «Мы знаем, что нераскаявшиеся грешники никогда не войдут в Царство Небесное».

Мой дедушка мог бы упомянуть о более ужасной судьбе непослушных, описанной в Библии, но он верил в каждый стих, говоривший о Божией любви и о Христе, пожелавшем, чтобы к Нему приходили малые дети. Поэтому он и решил сказать лишь о том, что грешникам не дано будет разделить радость грядущей жизни.

Я очень любил его. Он был добрым и щедрым и наверняка предпочел бы умереть, чем согрешить. Он всецело посвятил себя служению Богу и всем нуждавшимся, — человек, с которым можно было жить по соседству и не запирать дверь своего дома. Я мечтал, что когда вырасту, стану таким же хорошим человеком, как мой дедушка.

Даже когда я учился в колледже в девяти тысячах километров от его дома, он время от времени посылал мне письма и в каждом из них наставлял меня и призывал, чтобы я не сошел с праведного пути.

Более широкий взгляд на грех

Именно в колледже у меня появилось стремление прочесть Библию и понять ее целиком. Этому способствовало то, что я приобрел некоторые познания в тех языках, на которых она была написана изначально. Вскоре я понял, что Библия не всегда описывает грех только как нарушение правил.

В уже упомянутом тексте 1 Иоан. 3:4, который довольно часто цитируют, давая определение греху, «нарушение закона» буквально можно перевести как «беззаконие». Это значит, что прежде всего грех представляет собой мятежную установку, бунтарское умонастроение, вражду к Богу и Его закону, что, в свою очередь, ведет к той или иной форме непослушания. В одном из переводов, вышедшем в 1989 году, это место переведено так: «Всякий, совершавший грех, повинен в беззаконии; грех — это беззаконие».

Послушание, приходящее от веры

Во вступлении к своему посланию, адресованному христианам Рима, Павел убежденно заявляет, что его служение заключается в том, чтобы явить новый род послу­шания. Оно должно в корне отличаться от того, которое практиковал он сам до встречи со Христом на пути в Дамаск. Оно должно быть, как он буквально называет, «послушанием по вере». Павел привык в прошлом совершать «послушание по закону», и хотя делал это весьма ревностно, результаты совершенно не удовлетворяли его. Такое послушание сделало его нетерпимым и даже жестоким по отношению к другим людям. Оно привело его к осквернению самого духа божественного закона, закона любви.

Однако не получается ли так, что теперь, призывая к «послушанию по вере», Павел упраздняет закон? «Ни в коем случае, — восклицает он, — мы напротив утверждаем его». (Рим. 3:31) «Мы отводим закону положенное место», — читаем в одном английском переводе.

Одна из целей закона заключалась в том, чтобы служить нашим «детоводителем ко Христу». Однако Его конечная цель — та, о которой говорит Иеремия. Павел согласен с пророком. Требования закона могут быть записаны в сердце, в том месте, где, как объясняет он римлянам, сосредоточены-людская совесть и мысли. (Рим. 2:15)

«Послушание по вере» проистекает из «познания» Бога в полном смысле этого слова. Оно приходит из познания истины о Нем Самом и о том, почему Он обращается к зако­ну. Оно является результатом нашей способности доверять Ему как Другу и восхищаться Им, глядя на Его мудрые и милосердные действия.

Но это значит, что Дух Истины сумел написать закон «в наших сердцах». Отныне мы по доброй воле делаем то, что требует закон, твердо сознавая, что его требования правильны.

Послушание, исходящее от убеждения

По-видимому, в Послании к римлянам Павел говорит, что действовать без такого убеждения или вопреки ему и есть грех. «Все, что не по вере, грех», — таков буквальный перевод его слов. (Рим. 14:23)

«Убеждение» — таково одно из значений греческого слова, которое обычно переводится как «вера», «доверие». В 1-м стихе 11-й главы Послания к евреям, который часто цитируется как определение веры, она описывается как «уверенность (убежденность) в невидимом». Буквальный перевод — «убежденность», «убеждение».

На основании того, о чем Павел спорит в Рим. 14, можно сказать, что в 23-м стихе слово «вера» он употребляет в смысле убежденности, убеждения. Вот почему в одном из переводов данный стих переведен так: «Все, что не исходит от веры — грех» (а внизу дана сноска: «Или из убеждения»),

Нетрудно понять, каким образом противоречие собственным убеждениям может быть грехом. Речь не идет о том, что человек, действующий вопреки своим взглядам, попадает в юридическую тяжбу с Богом, однако насиловать собственную совесть значит ослаблять в себе способность к различению хорошего и плохого, быть человеком нецельным, которому нельзя доверять.

Друг, которому можно довериться, ведет себя иначе, и цена попрания собственных убеждений очень велика.

Однако Павел, по-видимому, предостерегает и о том, что действовать без каких-либо убеждений тоже неверно и греховно. «Всякий поступай по удостоверению (убеждению) своего ума», — призывает он в 14-й главе Послания к римлянам. Каким образом неприятие этого благородного призыва можно рассматривать как грех?

Не умея принимать решения на свой страх и риск и привыкнув прислушиваться к другим и не анализируя их точку зрения, мы все больше и больше подпадаем под чужое вредное влияние. Такой человек подобен детям, которые, по словам апостола Павла, «колеблются и увлекаются всяким ветром учения». (Ефес. 4:14) Он «подобен морской волне, ветрам поднимаемой и развеваемой, — вторит Павлу Иаков.

— Человек с двоящимися мыслями нетверд во всех путях своих». (Иак. 1:6-8)

Очень опасно то, что, как у беспомощного младенца, о котором Павел говорит в Послании к евреям, его «чувства» не приучены навыком и «различению добра и зла». (Евр. 5:13,14) Не развив богоданной способности к самостоятельному реше­нию, он вредит средоточию своей мысли, тому месту, где Дух Истины совершает самую важную работу.

Такой человек нетверд, и на него нельзя положиться, как на доброго друга. Итак, действуем ли мы вопреки своим убеждениям или вообще так и не сумели их сформировать,

— в любом случае в конце концов за нашу беспечность мы платим очень дорого.

Грех Моисея

Незадолго до того как народ Израилев перешел Иордан и вступил в Ханаан, добрый друг Бога Моисей совершил столь тяжкий грех, что Господь не позволил ему вместе со всеми войти в Обетованную Землю.

Не имея воды, народ снова начал роптать. «Для чего вывели нас из Египта, чтобы привести нас на это негодное место?» — жаловались израильтяне. Не зная, что делать, Моисей и Аарон обратились к Богу. «И сказал Господь Моисею, говоря: „Возьми жезл и собери общество, ты и Аарон, брат твой, и скажите в глазах их скале, и она даст из себя воду”».

Моисей и Аарон собрали общество, однако Моисей не последовал Божьему наставлению до конца. Он принял слишком близко к сердцу неблагодарный ропот толпы.

— Послушайте, непокорные, — гневно воскликнул он,

— разве нам из этой скалы известь для вас воду? Затем поднял руку и дважды ударил в скалу жезлом. Хлынула вода, и люди и скот начали пить ее. «И сказал Господь Моисею и Аарону: „За то, что вы не поверили Мне, чтоб явить святость Мою пред очами сынов Израилевых, не введете вы народа сего в землю, которую Я даю ему”». (Числ. 20:8-12)

Моисей умолял Бога изменить решение. «Дай мне перейти и увидеть ту добрую землю, которая за Иорданом»,

— просил он, и просил так долго, что Господь в конце концов ясно сказал Своему старому другу: «Полно тебе, впредь не говори Мне более об этом». (Втор. 3:23-26)

Когда же Моисей взошел на гору Нево, дабы умереть на ней, Господь напомнил ему о том, в чем заключалось прегре­шение, совершенное им и Аароном, — прегрешение столь тяжкое, что оно оправданно сводило на нет всю награду, честно заработанную за сорок лет преданного служения. Интересно, что чувствовал Моисей, когда для грядущих поколений записывал все случившееся.

«За то, что вы согрешили против Меня среди сынов Израилевых… что не явили святости Моей среди сынов Израилевых». (Втор. 32:51)

Стремясь оградить имя Божие от поношения, Моисей повел себя не так, как всегда. Вспомним, как он уверял народ, что ему не надо бояться Бога, вспомним, как однажды он даже с отвагой советовал Богу не рисковать Своим именем в глазах людей.

Теперь же он сам нанес вред этому имени. Он «согрешил» (буквально: «надломил веру»), помешав Богу явить себя людям так, как Он хотел это сделать в тот день.

Дойдя до пределов Ханадна, народ вступил  в полосу

многочисленных опасностей, и теперь, чтобы выжить, надо было доверять Богу полностью. Однако люди были настроены враждебно и настороженно. Что надо было сделать Богу, чтобы их умонастроение изменилось и они почувст­вовали, что Он не оставляет их?

Много лет спустя Павел скажет, что к покаянию ведет благость Божия. (Рим. 2:4; 10:17) В тот день Бог решил дать этому недостойному народу столько воды, сколько ему было нужно. Он не разгневался. Никого не осудил. Никого не наказал. Он просто сделал так, что открылся долгожданный источник воды.

Люди, наверное, были бы тронуты таким оборотом дела, однако Моисей помешал в полной мере совершиться тому, к чему стремился Бог. Его гнев и нетерпение способствовали обратному. Несколько лет назад люди просили Моисея, чтобы он был их посредником, чтобы стал между ними и гневом Божиим, и от имени Бога говорил к ним. Ведь если даже он, кроткий Моисей, так разгневался на них, то Божий гнев, наверное, просто не знает пределов.

Когда же все узнали, что Господь не разрешил Моисею войти в Ханаан, наказание, вероятно, показалось слишком суровым. Наверное, они спрашивали друг у друга: «Интерес­но, что же такое сделал старик? И почему он не принесет жертву и не попросит прощения? Быть может, тогда Господь и пустил бы его вслед за всеми».

Но Бог уже простил Своего старого друга. Моисей, наверное, приходил в ужас от того, что он сделал, и я представляю, как он кричит: «Господи, прости меня за то, что я повредил Тебе, но, Господи, быть может, мы все-таки по-прежнему останемся друзьями?»

Господь знал, что столь строгое отношение к своему другу не будет чрезмерным испытанием для их дружбы. Он знал, что Моисей — его друг, а друг поймет. Он всем показал, что для друзей нет ничего хуже, чем навредить другу. Для духовного вождя самый страшный грех — исказить истину о Боге.

Когда Моисей умирал, Господь был с ним на горе Нево (Втор. 34:1-6), и Он же лицом к лицу разговаривал с ним на горе Фавор. (Мат. 17:3; Мар. 9:4; Лук. 9:30) Бог и Моисей по-прежнему добрые друзья.

Грех как нарушение закона

Мысль о том, что грех надо рассматривать как наруше­ние веры и утрату доверия, не очень занимает рабов, тех рабов, о которых Иисус говорит в Иоан. 15:15.

Он поясняет Своим ученикам, что «раб не знает, что делает господин его». Рабы считают, что это вовсе не их дело — знать о том, что делает господин. Их долг — делать то, что им сказано, и исполнять правила независимо от того, согласны они с ними или нет.

Христиане, которые мыслят и действуют как эти рабы, озабочены тем, каковы их, так сказать, правовые отношения с Богом и Господином, как угодить Ему и избежать возможных неприятностей. Грех они рассматривают прежде всего как нарушение правил.

Они больше думают о том, что, совершив какое-либо прегрешение, навлекут на себя Божий гнев и с точки зрения закона окажутся в весьма неприятном положении. До тех пор пока ничего не сделано для того, чтобы искупить вину, над ними тяготеет наказание за нарушение закона. Даже за малейшее нарушение правил налагается мучительная казнь, а, быть может, и вечная мука.

Некоторые из духовных рабов настолько привыкли к такому пониманию взаимоотношений с Богом, что, во имя справедливости, которую толкуют по-своему, с жаром защи­щают это понимание.

Они готовы согласиться, что в цивилизованном законодательстве справедливостью никогда нельзя оправдать пытку. Но если речь заходит о Божием правлении?

— Кто вы такой, — спрашивает раб, — чтобы пытаться узнать неисповедимые пути Божий? Если вы добрый и верный раб, склоните голову и верьте. То, что нам кажется ужасным со стороны, на самом деле не только проявление справедливости, но и любви.

Я сам слышал, как один человек говорил об этом. Он был тем, кого с уверенностью можно назвать «добрым и верным рабом».

«По закону, по справедливости, по святости Своего ха­рактера и правления Бог не только должен уничтожить тех, кто противится Его воле, но прежде всего как следует наказать их, причем наказать ровно настолько, сколько сочтет необходимым».

Когда    я    спросил    его,    как    он    совмещает    столь

бесчеловечное наказание с любовью, ответ был таков: «Вы не верите в Писания? В Библии сказано, что Бог есть любовь, то есть даже если то, что делает Бог, кажется нам бессмыслен­ным, оно все равно должно свидетельствовать о Его любви». Такие слова снова напомнили мне о пресловутом лозунге: «Так сказал Бог! Я верю в это, и мне всё ясно!»

«Ваш Бог слишком добр»

Иногда я слышал, как рабы обвиняли друзей в том, что у них нет обостренного чувства справедливости. Они не признают справедливого и принципиального наказания. Их Бог просто слишком слаб и добр. Я слышал, как один раб сказал: «Вы делаете из Бога сладкую конфетку!»

Однако истина как раз в обратном. У друзей есть острое чувство праведности — таков буквальный смысл греческого слова, которое часто переводится как «справедливость».

Друзья преклоняются перед Божией праведностью и хотели бы уподобиться Господу. Однако делать то, что праведно, вне всякого сомнения означает делать то, что справедливо. Рабы же тяготеют к осмыслению справедли­вости в категориях награды и наказания.

— Я люблю думать о том, что однажды Бог воздаст всем, кто так сильно мне навредил, — говорил один христианин. «Нет, — добавлял он, — вы понимаете, конечно, что я не жажду мести. Я прошу только о справедливости».

Недавно к казни на электрическом стуле был пригово­рен один убийца, отличавшийся невероятной жестокостью. Наступил час исполнения приговора, и вокруг тюрьмы собралась толпа. Слышно было, как некоторые весьма набожные люди кричали: «Гори, Банди, гори!»

Впоследствии кое-кто из них остался недоволен: Банди горел совсем недолго. Однако потом они утешились мыслью, что однажды, по воле Божией, справедливость восторжест­вует во всей своей полноте, и Банди будет гореть вечно.

Уничтожение не научит

Друзья осознают необходимость наказания. Они знают, что Бог наказывает тех, кого любит. Наказание исправляет и наставляет, и друзья готовы принять его, если в этом есть необходимость. И, принимая, они не досадуют, как это склонны делать рабы. Они знают, что Бог всегда наказывает их для их же блага. «Благодарю Тебя, Боже, мне это было необходимо», — таков благодарный ответ друга.

Однако уничтожение — не воспитание. Уничтожение ничему не научит казненного. И ничему не научит мучительное продление казни, ведь с жизнью покончено.

Но, быть может, Бог продлевает страдание, чтобы тем самым что-то сказать другим? Но как вы думаете, стали бы святые, пребывая вместе с Богом в Его царстве и глядя на агонию погибших, говорить своему небесному Отцу нечто подобное: «Благодарим Тебя, Боже, нам надо было видеть это. Справедливость требует, чтобы они были так наказаны, а нам надо было видеть, как это произойдет. И, кроме того, если Ты так обходишься с грешниками, то можешь быть уверен, что мы будем послушны всю вечность сполна!»

Такое послушание проистекает из страха, это послуша­ние дрожащих рабов, которые просто делают то, что им сказано. Здесь нет столь желанного для Бога свободного сотрудничества понимающих друг друга друзей. И как вы думаете, что сказали бы Божий друзья, глядя как умирают грешники?

Рабский взгляд на спасение

По-своему понимая грех и налагаемое Богом наказание, рабы видят в спасении милосердное божественное вмеша­тельство, благодаря которому их юридическая вина будет как-то заглажена и в итоге они смогут избежать казни.

Раба не очень интересует, каким образом смерть кого-то другого, невиновного, делает это возможным. Он хочет знать лишь одно: удовлетворен ли его Господин и смягчился ли его праведный гнев хоть в какой-то степени, получил ли он какое-то «умилостивление».

Особые слова

Вы знаете смысл слова «умилостивление»? Много лет назад моя старшая дочь, придя домой после занятий в библейском классе, стала повторять стих, который в очеред­ной раз надо было заучить наизусть. Это был 25-й стих 3-й главы Послания к римлянам из Библии короля Иакова.

— Которого Бог предложил в жертву умиластивления в крови Его чрез веру, — начала она.

—                       Не «умиластивления», а «умилостивления», — вмешался я.

—                       Нет, папа, — безапелляционно заявила Лорра, — учитель сказал «умиластивление».

— Допустим, — согласился я, — но тогда скажи мне, что означает это «умиластивление»?

— Ох, папа, нам вовсе не обязательно это знать, нам просто надо выучить стих, и мы получим «отлично».

Все это напомнило мне рассказ о женщине, сказавшей своему пастору, что в Библии есть одно слово, которое осо­бым образом вдохновляет ее.

— И какое же это слово? — поинтересовался пастор.

— О, — с воодушевлением ответила она, и глаза ее загорелись, — это чудесное слово Месопотамия!¹

Раб по-своему понимает грех и спасение, и одной из характерных особенностей является то, что, говоря о таких вещах, он часто использует слова и фразы, которые друзьям кажутся «темными речами». Я имею ввиду «оправдание», «освящение», «искупление» и, конечно, «умилостивление».

Библейские писатели никогда не прибегали к таким словам. Даже Павел никогда не употреблял слова «оправдание», с которым так часто связывают его имя. Павел писал свои послания на греческом. С греческого можно сделать более простые в смысловом отношении переводы, нежели те, которые мы иногда встречаем. Последние переводы Библии на многие языки мира прошли долгий путь, чтобы сделать ее более доступной и понятной.

Священные фразы

Столь известные давние выражения как «омытый кровью», «сила, явленная в крови», «облаченный правед­ностью», «воспринятый в Возлюбленном», «спасенный кровию Агнца» и многие другие можно отнести к «темным речам». Я ни в коем случае не хочу сказать, что сокрытый в них смысл не имеет большого значения. Однако, что же означают эти фразы?

Ребенок только что поранил колено, у него сочится кровь. Его мать смывает эту кровь. Попытайтесь объяснить ему, что значит «омытый кровью Агнца». Объясните ему, что значит грех и спасение, и вы увидите, каким серьезным испытанием это окажется для нашего собственного понима­ния.

На одном из библейских занятий я попросил студента-медика объяснить, почему, с его точки зрения, Иисус должен был умереть. Ни минуты не колеблясь, он ответил знаме­нитой цитатой из Послания к евреям: «Потому что без пролития крови не бывает прощения». (Евр. 9:22) И снова сел как ни в чем не бывало.

— Однако не означает ли это, — спросил я, — что, если бы кровь не пролилась, Бог не смог бы простить грешников?

— Почему вы не принимаете Библию так, как она есть? — слегка разволновавшись, ответил он вопросом на мой вопрос. «Кто заставляет вас все путать этими бесконечными поисками смысла?»

Но разве не так говорят и рабы?

Так считают друзья

Друзья Бога не слишком озабочены тем, какова их репутация с точки зрения закона, однако это вовсе не озна­чает, что они легкомысленно относятся ко греху. Верно как раз обратное! Если рабы озабочены тем, как бы не нарушить правил, друзей беспокоит все то, что может подорвать доверие и нанести вред их отношениям с Богом. Больше всего их тревожит все то, что так или иначе может представить Его в ложном свете — независимо от того, объясняет ли какой-нибудь закон подробности исследуемой ситуации или нет.

Друзья понимают спасение как исцеление от того вреда, который был нанесен грехом. Если этот вред не был преодолен исцелением, его последствия становятся роко­выми. Если продолжать вести жизнь, лишенную какого-либо чувства ответственности и четких ориентиров, можно полностью утратить способность доверять и самому стать человеком, не заслуживающим никакого доверия.

Для рабов самая большая опасность греха заключается в том, что он порождает Божий гнев.

Для друзей самая большая опасность греха заключается в том, что он делает с грешником. Упорство в грехе равносильно самоубийству.

Грех как яд

Если вам необходимо хранить в доме сильный яд, куда вы его поставите? Туда, где ваши дети сразу же его обнаружат, или на самую высокую полку в вашем гараже?

— Ни в коем случае не прикасайтесь к этому яду, —